Сексуальное насилие в условиях конфликта: Советы для журналистов-расследователей (видеозапись).
Сексуальное насилие — сложная и табуированная тема, в которой журналисты не всегда хорошо разбираются. Идентифицировать случаи такого насилия, защищать источники информации и этично освещать эту тему особенно сложно во время войны. Как во время конфликтов в Сирии и бывшей Югославии, так и в ходе продолжающегося вторжения России в Украину сообщения о случаях сексуального насилия появляются в заголовках новостей. Как журналистам ответственно освещать эту тему?
Чтобы поделиться передовым опытом, Глобальная сеть журналистов-расследователей (GIJN) 3 ноября 2022 года провела вебинар по расследованию и освещению случаев сексуального насилия во время конфликтов (на английском: Сonflict-related sexual violence — CRSV). Спикеры Аликс Вильма, Лорен Вульф и Гэвин Риз обсудили многие аспекты освещения этой темы (вебинар проводился с переводом на французский, испанский и русский языки).
Сексуальное или сексуализированное насилие
Сначала о терминологии. Вместо термина «сексуальное насилие» эксперты всё чаще используют термин «сексуализированное насилие». Это делается, чтобы дать понять, что мотив, которым руководствуется преступник, не получение сексуального удовлетворения, а демонстрация власти и контроля. Некоторые люди считают, что эти термины взаимозаменяемы.
Аликс Вильма – старшая советница адвокации и руководительница программы Женских инициатив организации «За гендерную справедливость» (4GenderJustice).
«Там, где конфликт, там всегда будет и сексуальное насилие», — сказала она.
Этот тип насилия определяется как «преднамеренные действия сексуального характера, совершаемые без согласия второй стороны во время или в связи с конфликтом; они могут совершаться любым лицом или против любого лица, независимо от возраста и пола».
Вильма подчеркнула, что сексуализированное насилие не синоним изнасилования. Примеры сексуализированного насилия — калечащие операции на половых органах, принуждение к обнажению, запись видео или распространение интимных фотографий, сексуальное унижение (например, принуждение кого-либо одеваться в соответствии с полом, с которым этот человек себя не идентифицирует) и сексуальные домогательства.
Вильма заметила, что есть внешние индикаторы, которые могут предсказать, что к людям возможно применялось сексуализированное насилие. Исчезновения людей, принудительная эвакуация, обыски домов, распространение оружия, содержание людей в лагерях или задержки на контрольно-пропускных пунктах, передвижение войск после победы или поражения и мародерство — все это «красные флажки», которые могут указывать на сексуализированное насилие в зонах конфликта.
Журналистам нужно ознакомиться с Гаагскими принципами, касающимися сексуального насилия — инклюзивным, учитывающим культурные особенности руководством для тех, кто взаимодействует с пострадавшими. В основу этого руководства положена забота о людях, переживших насилие.
По словам Вильмы, для определения того, можно ли считать что-то сексуальным по своей природе, важнее всего понять, как это воспринимают преступник, жертва и их сообщества.
Зачастую сексуализированное насилие используется как «оружие» войны, потому что оно воздействует на целые общины. Журналистам нужно помнить, что в культурах, основанных на строгих понятиях о чести, которую нужно защищать при любых обстоятельствах, женщины становятся объектами сексуального насилия, потому что это может воздействовать на репутацию их семей или общин.
Принцип «не навреди» и методы проведения интервью с пережившими травматический опыт
Внештатная преподавательница Нью-Йоркского университета и ветеран журналистики Лорен Вульф подчеркнула, что, поскольку случаи сексуального насилия приводят к серьезным последствиям для сообществ, очень важно предпринимать дополнительные меры для обеспечения анонимности жертв.
«Что вы предпочтёте — чтобы кого-нибудь убили или чтобы те, кто рассказывает о случившемся, сделали это анонимно?» — спросила Вульф и отметила, что перед журналистами, освещающими эту тему, стоит жёсткий выбор.
Вульф подчеркнула, что важно быть деликатными и осторожными при общении с жертвами сексуального насилия. Вместо того чтобы посещать лагеря беженцев в поисках пострадавших, она советует найти местные НПО, помогающие таким людям, и попросить представить вас тем, кто готов рассказать, что с ними произошло. Когда вы найдете таких людей, убедитесь, что им обеспечена защита, даже если люди согласны на то, чтобы были названы их имена. Например, если есть риск цифровой слежки со стороны полиции или правительства, не звоните источнику информации по телефону.
Когда будете готовиться к проведению интервью, позвольте тем, кто пережил травматический опыт, самим вести беседу, сказала Вульф. Будьте осторожны, чтобы не травмировать жертв повторно, когда расспрашиваете о случае сексуализированного насилия. Чтобы избежать ошибок при проведении интервью, следуйте основным советам Вульф и Гэвина Риза из Центра журналистики и травмы Dart Center:
- Не торопитесь. Позвольте тому, у кого берете интервью, решить, в каком темпе будет проходить беседа. Уделите интервью достаточно времени и внимания.
- Избегайте вопроса «почему». Этот вопрос обычно задают полицейские и следователи, потерпевшим может быть тяжело его слышать.
- Не просите поделиться «кровавыми» или ужасающими подробностями. Обычно в этом нет необходимости. Это может привести к тому, что история будет подана в сенсационном стиле, а также навредить жертвам, заставив их заново переживать произошедшее.
- Объясните человеку, на что он соглашается, и проверьте, хорошо ли вас поняли. Убедитесь, что человек осознаёт, какая аудитория узнает об истории и будет ли история опубликована в печатном издании (доступ к которому имеет ограниченное количество читателей) или онлайн (распространение по всему миру). Не исходите из предположения, что интервьюируемые, понимают, как работают журналисты или журналистика в целом.
- Получите информацию о контексте. Сексуализированное насилие — оружие войны. Когда вы задаете, например, вопросы «Во что был одет солдат?» и «О чём они говорили?»— это может помочь установить, действовал ли нападавший в одиночку или это была группа, действовавшая по приказу командования.
- Поговорите с медицинским персоналом и теми, кто оказывает помощь. Врачи и психологи, помогающие жертвам, могут предоставить информацию об обстоятельствах нападения (например, где были найдены жертвы, видели ли солдат в этом месте до нападения или произошло вторжение).
- Следуйте правилу третей. Сначала расспросите интервьюируемых о периоде, когда их жизнь была стабильной и безопасной, затем о том времени, во время которого произошло насилие, и в завершение — о том, что они делают в настоящее время и как живут. В этом случае в конце интервью люди не останутся наедине с пережитой травмой. Оставьте больше времени для заключительной части интервью.
Европейское отделение Центра журналистики и травмы Dart Center предлагает детальные советы, опирающиеся на накопленный успешный опыт освещения темы сексуального насилия во время конфликтов (на русском).
Как травма влияет на память и свидетельства очевидцев
Журналистам часто нужно в сжатые сроки найти источники информации, быстро подготовить материалы, сделать фотографии и записать видео. Выполнять эту работу, находясь в зоне конфликта и освещая тему сексуализированного насилия ещё сложнее.
Воспоминания жертв о пережитом могут быть лишь фрагментарными или непоследовательными из-за реакции организма в момент травмы. Фото: Shutterstock
По словам Риза, важно понимать, что у травмы есть биологические, психологические и социальные аспекты. Для журналистов это может представлять сложности, потому что воспоминания жертв о пережитом могут быть лишь фрагментарными или непоследовательными из-за реакции организма в момент травмы. Поэтому в воспоминаниях пострадавших могут быть пробелы.
Риз подчеркнул, что данные ранее советы, как брать интервью у источников и подготовить материалы, могут помочь заполнить пробелы.
«Такие вопросы как «Что вы можете рассказать мне о…» дают возможность пострадавшим самим выбрать, о каких вещах они могут говорить без опаски», — добавляет Риз.
Переспрашивайте, согласны ли интервьюируемые говорить на определённую тему, это поможет деликатно предложить темы разговора и избежать ситуации, когда жертвы насилия чувствуют, что обязаны отвечать. И самое главное, добавил Риз, не вешайте ярлыки; нужно показывать людей во всей их сложности. Избегайте таких слов, как «надломленный» и «уничтоженный» — они подразумевают, что человек разрушен навсегда.
В заключение Риз рассказал, что репортёры сами часто получают травмирующий опыт, освещая события в зонах конфликтов. Сексуализированная травма может разрушающе действовать и на свидетелей случившегося, и на тех, кто об этом слышит, поэтому важно обращать внимание на свою реакцию и на то, как такого рода работа воздействует на ваше психическое здоровье. Важно обращаться за помощью, чтобы избежать притупления чувства сострадания, чрезмерной идентификации себя с интервьюируемыми и нарушения границ в отношениях между журналистами и источниками информации.
Хотите послушать советы экспертов детальнее из первых уст? Смотрите запись вебинара GIJN о расследовании сексуального насилия во время конфликта.
Дополнительные ресурсы
15 советов по расследованию военных преступлений.
Советы сирийских журналистов, расследовавших военные преступления России.
Расследование сексуального насилия. Видеозапись вебинара GIJN (с переводом на русский).
Советы по работе с людьми, пережившими насилие.
Катарина Сабадос — мультимедийная журналистка из Ванкувера, которая сейчас расследует цепочки поставок в Global Reporting Center. Её репортажи и расследования публиковали NBC News, Canada’s National Observer, The Tyee, The Toronto Star и OCCRP.
