Как предоставить фигуранту расследования право на ответ и стать объектом иска о диффамации. Изображение: Shutterstock

Итак, вы собрали все доказательства, необходимые для вашего расследования, фигурант отвечать на вопросы отказался, а запланированная дата публикации уже приближается. По словам опытных журналистов, последний этап расследования часто оказывается самым напряженным.

Если вы собираетесь разоблачить преступления авторитарного правительства или агрессивной группы, скорее всего вам  предстоит: посоветовать своим источникам не привлекать внимания, спланировать альтернативные методы распространения материала на случай закрытия вашего веб-сайта, или даже убедиться, что ваш осведомитель благополучно покинул страну.

Однако если расследование посвящено какой-нибудь компании или организации на Западе, последним шагом часто является отправка письма с предупреждением о публикации. В таком письме обычно излагается тезисный список критических утверждений, которые вы собираетесь опубликовать, далее делается деловое предложение — последний шанс встретиться для интервью, и указывается крайний срок, до которого ваш фигурант должен дать ответ.

Одним из примеров такого хорошо составленного письма с перечнем выявленных фактов и предоставлением права на ответ является это письмо от ProPublica.

Справедливое предоставление фигурантам возможности высказать свое мнение — это, конечно, ключевой принцип журналистики. Письмо с предупреждением о публикации является последним формальным предложением сделать это.

По словам Уилла Фитцгиббона, старшего репортера Международного консорциума журналистов-расследователей (ICIJ), хорошее практическое правило при работе с объектами, не идущими на общение — как минимум пять искренних попыток получить комментарий, включая предупреждение о публикации. Он подчеркивает, что важно не только оставлять для ответа разумный запас времени — по крайней мере, в демократических странах — но также оставлять себе время для последующих действий: проверки встречных заявлений, и, возможно, пересмотра несправедливых утверждений.

«У нас с ICIJ многолетний опыт отправки писем самым влиятельным людям в мире и в наиболее прибыльные компании», — говорит Фитцгиббон, который также является координатором партнерства в Африке и на Ближнем Востоке. «Они защищены высокооплачиваемыми юристами и даже готовы пойти на неправовые методы, лишь бы помешать выходу вашего материала. Правильное письмо с предупреждением о публикации поможет вам защитить себя и обогатить свой материал.

Фитцгиббон подчеркивает: в письме не следует раскрывать источники информации. Нужно просто упомянуть, что информация получена от надежных лиц. «Конечно, нужно защищать свои источники», — отмечает он.

Он предупреждает, что объект расследования может воспользоваться полученными предварительными тезисами вашего материала — или даже злоупотребить ими (на то есть множество вариантов). «Как-то раз я обнаружил в Интернете материал, в котором цитировалось содержание письма, недавно отправленного мной людям, близким к королю Марокко», — вспоминает он. «Будьте вежливы; будьте точны. Если ваше письмо с предложением прокомментировать материал когда-либо станет достоянием гласности, то желательно, чтобы вы выглядели более профессионально, чем ваш адресат».

Фитцгиббон говорит, что запас времени от последнего сообщения до публикации зависит от материала, над которым вы работаете, и может варьироваться од одного дня до одного месяца. В случае самых сложных расследований, например, Panama Papers и West Africa Leaks, его команда отправляла письма с предупреждениями за четыре недели до публикации, чтобы дать объектам расследования достаточно времени на ответ по каждому факту.

Справедливое отношение к опасным объектам расследований

Журналистам-расследователям, работающим в условиях репрессивных и склонных к насилию режимов, следует подходить к этому заключительному шагу гораздо осторожнее. Там, где процветает государственная цензура, а журналисты и их источники подвергаются риску тюремного заключения или нападения, в таких заключительных запросах на комментарии нужно предоставлять меньше времени на ответ; а иногда отправлять такие письма и вовсе нельзя.

Эллен Хьюм, партнер-основатель International Media Development Advisors, говорит, что в случаях, когда с фигурантом слишком опасно связываться, журналист может найти творческую альтернативу, которая все же обеспечит справедливое отношение к объекту расследования. Найдя такой обходной путь, его нужно четко объяснить аудитории.

«Если запрашивать комментарий до выхода публикации опасно, вы можете, по крайней мере, сделать свой материал справедливее, если приведете благовидное объяснение, которое, скорее всего, дал бы сам объект расследования», — говорит она. «Такое объяснение вы можете найти в официальных комментариях, уже данных объектом расследования, в заявлениях, сделанных перед судом, в установочных директивах компании, или в публичных выступлениях».

Эли Гукерт — внештатный журналист, расследующий ультраправые группы и авторитарные государства для Mediapart и Bellingcat, — рассказывает, что один из способов уравновесить риск и справедливое отношение — это изложить чиновникам только выводы, к которым вы пришли, не раскрывая доказательств, на которых они строятся; письмо следует отправлять как можно ближе к дате публикации.

«Если вы слишком подробно расскажете, какими доказательствами располагаете, у объекта исследования может быть достаточно времени, чтобы проработать контрнарратив, или сделать что-то похуже», — говорит Гукерт. «Публикуя материал об авторитарном режиме или криминальной группировке, будьте осторожны: приведенные вами доказательства могут поставить жизнь уязвимых людей под угрозу. Если же ваши формулировки слегка расплывчаты, это не позорит вас как журналиста».

Гукерт перечисляет некоторые риски, связанные с письмом, предупреждающим о публикации, а также говорит о стратегиях их снижения.

• Объект может удалить или изменить веб-страницы, содержащие факты, подтверждающие ваши утверждения, за несколько дней до указанного крайнего срока. Гукерт говорит, что, прежде чем делиться своими выводами, важно создать архив всех онлайн-доказательств с помощью таких инструментов, как Hunchly, Wayback Machine, Politwoops и archive.today, которые дают возможность копировать и сохранять веб-страницы и длинные текстовые цепочки сообщений. «В нашем онлайн-мире доказательства легко найти, но также легко уничтожить», — предупреждает он. «Защитите свои доказательства, чтобы можно было предоставить их, даже если страницу удалят».
• Объект расследования может сплотить союзников, чтобы попытаться дискредитировать вас перед публикацией — но это также может войти в ваш материал. Гукерт рассказывает, как однажды отправил французской благотворительной организации письмо с предупреждением о публикации за несколько дней до выхода расследования о том, как эта организация поддерживает проасадовских ополченцев в Сирии. «Через несколько дней после того как мы отправили им наш перечень вопросов, они попытались очернить нас в социальных сетях — кинули клич своим ультраправым союзникам, чтобы те распространяли о нас ложь и дискредитировали наш материал еще до того, как он будет опубликован. Но мы были к этому готовы. Более того, этот случай оказался весьма показательным, так как пролил свет на связи организации с ультраправыми в социальных сетях, еще раз доказав то, о чем шла речь в нашем материале». Гукерт также говорит, что журналисты могут выявить противоречия между ответной пропагандой объекта расследования и его предыдущими заявлениями по данной теме.
• Имея дело с правительствами или организациями, откровенно выступающими против прав человека, ограничьтесь простой коммуникацией в формате «подтвердите или опровергните» на как можно более позднем этапе. «Например, возможно, вам придется ограничиться таким вопросом: «Господин Путин, нам удалось узнать, что ваши силовики были задействованы в отравлении господина Навального…» Если он ответит «нет», вы можете сказать: «Хорошо, спасибо, господин Путин»», — объясняет Гукерт.

Эксперты говорят, что там, где «сила пера» по-прежнему оказывает некоторое влияние на авторитарных лидеров, журналисты могут также вежливо напомнить фигурантам, что СМИ, в котором они работают, регулярно освещает любые репрессивные меры, предпринятые против их источников.

Последнее приглашение

Тонкости того, что нужно включать в письма с предупреждением о публикации, обсуждались группой экспертов в июне на IRE21 — ежегодной конференции, которую проводят Investigative Reporters & Editors.

«Я думаю, что письмо с предупреждением о публикации — это одна из основ нашего ремесла», — сказала во время дискуссии Аликс Фридман, глава отдела этики Thomson Reuters, получившая Пулитцеровскую за работу для The Wall Street Journal. «Вам хочется, чтобы ваш материал выглядел бесстрашным? Бесстрашный, но несправедливый материал не так уж много значит, и при этом делает вас уязвимыми для нападения. В лучшем случае вас обвинят в искажении информации; в худшем — затаскают по судам».

«Важно, чтобы вопросы были сформулированы как можно нейтральнее и нацелены на получение более расширенных ответов, чем «да» или «нет». — Аликс Фридман

По словам Фридман, такие письма полезны ещё и тем, что позволяют журналистам и редакторам лучше спать по ночам как до, так и после публикации.

«Я не хочу впадать в паранойю и дрожать от страха, отправляя материал на публикацию», — говорит она. «Я хочу знать обо всех возможных проблемах заранее».

Модератор Брайан Розенталь, журналист-расследователь New York Times, говорит, что подобная переписка не является строго обязательной, и, как правило, применяется в работе над материалами о должностных лицах корпораций или организаций в странах Запада.

«В целом это хорошая практика, но есть и исключения, ярким примером которых являются авторитарные правительства», — пояснил он.

К Фридману присоединились Чарльз Тобин, медиа-юрист из американской компании Ballard Spahr, и Алехандра Кансино, старший репортер-расследователь чикагской наблюдательной группы Better Government Association.

Тобин говорит, что для медиа-юристов эти письма представляют собой полезный «краеугольный камень» расследования — даже если журналист считает, что на ответ нет шансов.

«Для адвокатов вроде меня, такое письмо — доказательство, на которое можно будет опереться в суде — вы же чётко даёте последнюю возможность фигуранту предоставить свой комментарий», — пояснил он.

Однако Тобин предупреждает, что журналисты должны избегать «язвительных выражений» в адрес фигуранта в любом письменном общении внутри редакции, в том числе в текстовых сообщениях и каналах Slack, поскольку они могут быть использованы против журналистов в деле о клевете.

Вот некоторые советы участников дискуссии по работе с такими письмами и их последствиями:

• Не пугайтесь попыток затянуть время с помощью тактики «вываливания гор документов». Тобин рассказал, что некоторые фигуранты пытаются выиграть время — или подготовить почву для последующих обвинений в несправедливом отношении — отправляя журналистам гору не относящихся к делу документов накануне публикации и требуя, чтобы издание рассмотрело или опубликовало их все. Приведя пример одного из таких случаев, Тобин говорит: «Я посмотрел [на кипу документов], и, простите за юридический термин, это была полнейшая хрень. Я их полистал, отложил в сторону, и мы двинулись дальше». Фридман добавляет: «Мы не обязаны публиковать что-либо, не имеющее отношения к делу».
• При составлении письма думайте о фигуранте в первую очередь как об источнике. «В итоге, фигурант для вас — это ещё один источник, а не обвиняемый — вы ведь не прокурор. Поэтому, обращаясь к нему, пишите из таких позиций», — говорит Тобин.
• Если вам действительно очень нужен ответ, отправьте письмо на бумаге, воспользовавшись курьерской службой. «Письма, отправленные через FedEx, на удивление эффективно привлекают внимание, ведь к такому никто не готов», — говорит Фридман.
• Включайте открытые вопросы. Важно, чтобы вопросы были сформулированы как можно нейтральнее и нацелены на получение более расширенных ответов, чем «да» или «нет», — говорит Фридман. «На самом деле вы пытаетесь вытянуть из человека ответы. Скажите: «Насколько мы понимаем, всё обстоит так-то и так-то; если это не так, расскажите, пожалуйста, как всё на самом деле, и приведите доказательства».
• Работая в странах со свободой прессы, не пугайтесь судебного преследования. «Не позволяйте вас запугать судами», — говорит Тобин. «Если вы фрилансер, возможно, пришло время обратиться к адвокату. Если работаете в штате — возможно, вашему руководству нужно проконсультироваться с юрисконсультом, и двигаться дальше. С юристами должны разговаривать другие юристы; журналисты должны разговаривать с обычными людьми».
• В случае необходимости, при подготовке письма поищите дополнительную информацию, чтобы звучать убедительнее. Кансино вспоминает, что процесс предупреждения о публикации не раз помогал дополнить ее материалы, ведь в процессе подготовки письма могут возникать новые идеи по сбору данных. Например, в рассказе о том, как пожилые люди постоянно застревали в лифтах социальных домов, Кансино запросила данные о реагировании на такие чрезвычайные ситуации — и эти данные дополнили ее публикацию.
• Там, где это уместно, подчеркните, что любые репрессии против обличителей будут преданы огласке в последующих материалах. «У нас в Reuters, если против источников предпринимаются репрессии за предоставленную нам информацию, мы принимаем меры — по сути, открыто стыдим тех, кто это делает», — сказал Фридман. «Или, по крайней мере, мы звоним в компанию или организацию и говорим, что готовы это сделать — и часто на этом репрессии заканчиваются».
• Не ограничивайте попытки выйти на связь предупреждением о публикации — хорошо, если ранее вы уже направляли адресату свои вопросы. Участники дискуссии сошлись во мнении, что без предварительных запросов эти письма с предложением дать интервью в последнюю минуту могут выглядеть как засада, устроенная журналистами.
• Четко укажите адресату, сколько времени имеется на ответ. Фридман говорит, что важно указать, сколько времени осталось на ответ, и когда именно планируется публикация, с учетом разницы в часовых поясах. Тобин говорит: «Например, напишите: «Я с нетерпением жду вашего ответа к 15:00 завтрашнего дня, в противном случае мы опубликуем материал как есть».
• Оцените природу риска для ваших источников при раскрытии того, что вам известно. «Риски бывают очень разные», — подчеркивает Фридман. «Reuters работает по всему миру, поэтому мы имеем дело с проблемами, связанными с уйгурами, рохинджа, тиграянами в Эфиопии и протестующими за демократию в Гонконге. За слова, сказанные вам, люди из этих уязвимых групп могут попасть в тюрьму. Это весьма серьезный фактор, намного серьезнее, чем возможность увольнения — хотя, конечно, это тоже серьезное последствие».
• Не приравнивайте опровержение ко лжи и избегайте таких формулировок в своем письме. «Когда компания выступает с каким-то опровержением, опасно предполагать, что это ложь», — говорит Фридман. «Из-за этого были неприятности во всех новостных организациях, где мне довелось работать», — добавляет она. Может оказаться, что публикующие опровержение лица не лгали, а, например, просто о чем-то не знали.
• Задокументируйте любой ответ, связанный с запугиванием журналиста или снисходительным отношением по половому признаку. «Будь то домогательства или просто снисходительный тон по отношению к женщине», — говорит Тобин о тактике давления на журналистов, особенно с гендерной окраской — «если вы столкнулись с подобной проблемой, сообщите об этом своему начальству и задокументируйте произошедшее. В дальнейшем это можно будет использовать против злонамеренных объектов расследования».

Фитцгиббон из ICIJ говорит, что репортеры, пытающиеся получить хоть какой-то ответ от несговорчивого фигуранта, могут попробовать сделать это с помощью коллег из партнерских медиа — иногда это работает. «Однажды мне удалось поговорить с политическим деятелем из Того, который несколько недель не отвечал тоголезским репортерам», — сказал он. «Он ответил на мой звонок, потому что увидел в номере телефона «202» — код Вашингтона, округ Колумбия. Он предположил, что звонят из посольства его страны. Мы неоднократно использовали эту тактику».

Журналисты также могут творчески подходить к письмам с предупреждением о публикации, если им очень нужно получить интервью или фотографию объекта в срок, а этот человек «скрывается» от СМИ. Например, южноафриканская газета Sunday Times не смогла взять интервью у государственного подрядчика, который строил социальное жилье для бедных. Дома были настолько некачественные, что даже в обычную грозу могли развалиться, как карточные домики, причиняя людям тяжелые травмы.

Инспектор по строительству, нанятый газетой, обнаружил с десяток серьезных проблем со строительными материалами, однако, среди прочего, отметил, что для строительства использовался кирпич отличного качества. В своем письме с предупреждением о публикации журналисты Sunday Times сделали ставку на то, что даже недобросовестному подрядчику не чуждо праведное негодование. Они написали подрядчику, что у них якобы «возникли вопросы о качестве кирпича, который использовался для строительства». Мужчина был настолько возмущен, что согласился на интервью и даже сфотографировался на фоне своего отличного кирпича — в развалившемся доме.

Ссылки по теме

Что делать, если к вам пришли с обыском.

Фактчекинг и верификация.

Как успешно защищаться в суде от исков о клевете.

Проверка фактов и «пуленепробиваемость» вашей истории (видеосоветы).

Рован Филп (Rowan Philp) – лауреат многих журналистских наград, работавший более чем в двух десятках стран. В течение 15 лет Филп был главным репортером и главой лондонского бюро Sunday Times в Южной Африке. Сейчас он живет и работает в Бостоне.